Город мертвецов и другие истории (сборник) - Иван Грачев

Он открыл тетрадь и начал писать:

«Я в тупике. Забавно…

Что именно, спросите Вы? Ничего, кроме того, что я нахожусь в ловушке, в которую сам себя загнал. И смешнее всего то, что, как мне кажется, я обладаю всем необходимым, чтобы изменить ситуацию, подчинить ее себе.

Но я не могу этого сделать. То ли не знаю, то ли не хочу.

А еще я не могу перестать думать о ее смерти. И это выводит меня из колеи. Я пишу, чтобы не видеть, как она падает на пол, чтобы не помнить, как я просто стоял и смотрел, даже не понимая, что происходит. Но даже на бумаге… Не понимая, о чем пишу, я лишь смотрю сквозь чернила и…

Она все падает… и падает… снова… кровь на моих руках…»

Писатель закрыл глаза. Бесшумно, без всхлипов, звуки, больше похожие на тихий смех, исходили прочь нервным тиком. Он просто не мог сконцентрироваться на том, чтобы дышать часто и неровно. Будто в коме, его лицо твердело, переставало подавать какие-либо сигналы, эмоции отключались, превращая Писателя в бездушного манекена.

Сколько прошло времени, пока он сидел так, сомнамбулой, глядя в закрытые глаза? Но его слуха донеслись крики в коридоре. И они приближались к его комнате.

За мгновение, его восприятие прояснилось, он очнулся совсем другим человеком. Тем, кто знает, что нужно делать прямо сейчас, в эту секунду. Не зная, что произойдет, но, понимая, что ключи он потерял в зале, когда убегал от демона в теле Сержанта, Писатель поднял диктофон и прижал тетрадь с ручкой к груди. После щелчка, он замер. Ясность пропала, он вдруг понял, что не знает, что сейчас должен сказать.

– Вот дерьмо! – только и произнес он раздраженно.

Злость, скопившаяся в груди, выступила катализатором его мыслей. Он очень ярко себе представил, как проносится вдоль тоннеля с комнатами, холл находится под ним, а его взгляд все плывет к тайной комнате, оказывается внутри нее и…

Писатель произнес:

– Он даже не подозревал, что перемещения реальны, пока, однажды, бесшумный вихрь не подхватил и, за мгновение ока, не перенес его в совершенно другое место, оставив лишь наедине с шоком от произошедшего и ворохом новых возбужденных мыслей.

И ничего не произошло. Писатель испугался не на шутку, ведь он даже не представлял себе, что будет делать, если его план провалится. Он был так уверен, что является кем-то особенным. Он только сейчас смог признаться себе в этом, когда осознал полностью противоположную правду.

Писатель знал, что является таким же жалким существом, как и Клерк, с амбициями на сотню человек, но вот возможности… И, когда фантазия предложила ему возможность почувствовать себя по-настоящему особенным человеком, то мозг, по всей видимости, изо всех сил уцепился за эту возможность.

От разочарования, в понимании скорейшей гибели, он сел на кровать и закрыл лицо руками. Он не собирался рыдать или придумывать пути отступления. На секунду даже попробовал представить и ощутить, как Сержант откроет дверь ключом и, не раздумывая, всадит пулю в его голову, как это произошло с Фотографом. В этот момент он собирался подождать своей участи, как мужчина.

Через несколько секунд он открыл глаза и обнаружил себя в комнате с мониторами.

1.

Сержант не думал о происходящем, не пытался проанализировать ситуацию. Он чувствовал себя настоящим богом положения. Откуда только он решил, что ему нужно вдохнуть этот порошок в комнате? Но этот маниакальный порыв, такой требовательный, полностью привел его тело в норму. Дрожь исчезла, никакого озноба, только ровное, быстрое и бодрое биение сердца.

Но, более того, его зрение обострилось, оно приобрело небывалую четкость, слилось с остальными чувствами воедино, образовав нереальную картину вместе с ясными мыслями.

Он знал, что ему нужно делать. Как никогда раньше.

Даже войдя в тоннель, Сержант наслаждался яркостью происходящего вокруг. Мир приобретал необычно насыщенные цвета, темнота просто перестала существовать под натиском такого взгляда.

Его грудь дышала ровно и глубоко, а мышцы были полны сил, внутри них томилась закаленная мощь, которая так и просилась на свободу.

Сержант даже не догадывался, что произошедшее с Фотографом, да и вообще все метаморфозы, связанные с его перевоплощением, до чертиков пугали всю остальную компанию, в его голове не было места зазрениям совести. В момент, когда он спускал курок, он еще думал о том, что эта сучка может растрепать лишнего, заставить всех отправиться на поиски этой мощи, которую он собирался присвоить себе без остатка. Что-то подсказывало, что его тело скоро снова потребует зелья, но это не смущало Сержанта – он знал, что сам захочет подобного подъема еще и еще раз, пока не сольется с силой в единое целое.

– Иди вперед! – уверенно приказал Сержант Актрисе, кинув ключи.

Она не ожидала такого обращения, к тому же ее тело было сковано страхом и ожиданием, что этот монстр в любой момент захочет, ни с того ни с сего, разнести голову любому из уцелевших, и ключи упали на камень.

– Подними их! – в голосе Сержанта звучало раздражение. Невооруженным взглядом каждый видел его нетерпение поскорее расправиться со своим врагом, который даже ничего ему и не сделал.

Актриса вставила ключи в замочную скважину. Отчего-то ей стало жалко Писателя, ведь он не заслужил такой участи. Потом она посмотрела на Врача в конце колонны – его рука была перевязана обрывком ее платья. Когда она увидела его, разбитого и раненого, то, сжав ключ в ладони, резко повернула его и распахнула дверь.

– Здесь никого! – изумленно сказал Клерк.

3.

В углу комнаты стояла кровать и Писатель сразу же устроился на ней, если так можно назвать то, как он упал в жесткий матрас лицом, и вдохнул его вонючую пыль. Перевернувшись, он был вынужден откашляться, потому что мерзкий запах никак не хотел покидать носоглотки. Потолок был таким же черным от плесени и старости, как и во многих других помещениях этого ужасного дома.

Что же пошло не так? – думал писатель, вспоминая все события, которые продлились какое-то время назад. Но ответ никак не мог прийти в голову, как и осознание того, что время тоже размазалось, потеряло свою истинную сущность, как только его перестали считать. В мире без солнца, не имеет значения, сколько прошло секунд. Все решает только желание. Желание спать, желание есть, желание справлять нужду. Но Писатель поймал себя на мысли, что эти естественные оправления организма не тревожат его тело.

Возможно, что прошло не так много времени, но тогда ситуация представилась со стороны еще более жесткой реальности – значит, они начали грызться друг с другом за столь короткий промежуток времени…

Мысли плясали, все никак не могли сконцентрироваться на чем-то одном. Тогда Писатель заставил себя вспомнить о последних словах Фотографа, как бы это ни было больно. Она говорила что-то про порошок в столе в этой комнате. Он встал на ноги, но почувствовал лишь безразличие, мгновенно отразившееся в ватных мышцах и нежелании больше сопротивляться. Он подумал и о том, что, возможно, именно смерть сможет вытащить его из этого кошмара.

И опять неизвестное желание, моментальный импульс, прогнал этих гнусных червей из головы, и Писатель направился к ящику, глядя во все еще мерцающие мониторы.

Они завораживали, гипнотизировали и отвлекали. Количество подсказывало о том, что эти экраны как-то связаны с ними, с группой. Но теперь, когда они наполнены лишь беспорядочным узором бело-черных точек, эта загадка останется неразгаданной. Теперь эта головоломка была подобна разбитому монитору – несмотря на его рабочее состояние, паутина из трещин была отдельной помехой к открытию правды.

В ящике стола действительно покоился небольшой, чуть больше ладони, мешок с порошком настолько белым, что каждая отдельная пылинка, опустившаяся на него, сразу же контрастировала на его фоне. Пакет был заполнен лишь наполовину, что навевало на определенные мысли – кто же успел опустошить его. Но появлялся и другой вопрос – что именно этот порошок делает с человеком? Если действия и вид Сержанта являлись его действием, то Писатель ужаснулся мысли о том, что эта отрава может сделать с группой людей.

Но совсем другая деталь привлекла внимание Писателя. Ящик плохо поддавался, поэтому его пришлось распахнуть с силой. И в самом конце ящика, скрываемом тенью от крышки стола, виднелась небольшая щель.

Писатель вытащил ящик полностью и, не найдя другого решения, высыпал порошок вместе с пакетом прямо на стол. Сверху на бурлящую и дымящуюся горку опрокинулось фальшивое дно ящика и тонкая тетрадь.

Ящик упал на пол, когда Писатель взял тетрадь, почему-то обеими руками. Он подумал, что в ней изложено нечто настолько важное, чем необходимо пользоваться с удвоенной осторожностью.